Во время одного интервью мне задали вопрос о том, почему я прекратила писать статьи. Причины две. Во-первых, я не видела смысла пытаться воздействовать на сознание россиян, которые либо поддерживают военные действия в Украине, либо закрывают глаза на эти события. Во-вторых, я больше не могла быть объективной, а в журналистике это все-таки, как мне кажется, самое главное. Единственное, в чем я могу быть абсолютно уверенной сейчас, — это в своих чувствах по отношению к различным событиям. К счастью, в России еще не запретили что-либо чувствовать. Пока что.
Я — Наталья Зубкова, экологический активист и журналист из Кемеровской области. Моя семья ощутила «мощь» сотрудников Центра «Э». Я расскажу, как сотрудники этого отдела воздействовали на нас. Также я опишу, каким образом они это делали и что представляет из себя наш кемеровский Центр «Э», чем живут его сотрудники, и какие у них есть «выдающиеся» достижения.
С чего все начиналось
О существовании сайта, где публикуется недостоверная информация об оппозиции, я узнала в январе 2020 года. Тогда в Киселевске закрывали роддом. Ко мне в «Одноклассниках» обратилась жительница города и попросила предпринять что-то для сохранения роддома. На тот момент, как мне кажется, роддом был единственной гордостью Киселевска: там были хороший ремонт, компетентный персонал и современное оборудование. Я предложила девушке записать интервью с ней и другими женщинами, которые рожали в нем.
Спустя некоторое время Тузовская опубликовала объявление с датой, временем и местом, где мы будем записывать интервью. Конечно, это не осталось незамеченным сотрудниками Центра «Э». В назначенный день полицейских пришло в разы больше, чем жителей.
Буквально через пару дней эта Тузовская скинула мне статью с некого сайта «Без цензуры», в которой утверждалось, что я якобы надоумила Тузовскую созвать митинг и теперь ее оштрафуют за организацию несогласованного мероприятия, так как я ее подставила.
Позже действительно прошел суд, на который Тузовская не пошла. Ее оштрафовали, и я предложила ей собрать деньги на оплату, но ее супруг позвонил мне и отказался от такой помощи, так как побоялся увольнения с работы. Спустя несколько месяцев я узнала, что он занимает высокую должность на угольном предприятии, с которым жители города давно ведут войну за переселение с подработанных территорий [поверхность земли, нарушенная подземной добычей угля]. После всей этой истории его не только не уволили, но и повысили.
Та статья широко разошлась по соцсетям. Неизвестные люди сбрасывали ее в личных сообщениях моему супругу, старшим детям, коллегам супруга, его родственникам. Впрочем, как и все последующие публикации обо мне.
Что я ощущала в тот момент? Сначала шок, потом негодование. После, когда дома начались скандалы из-за того, что материал разослали всем близким людям, я ощущала беспомощность, так как, когда я изучила сайт, поняла, что это не первая статья обо мне, и не только обо мне. Там были ужасные публикации и про других людей с активной гражданской позицией из нашей области.
«А что вы хотели, раз наезжаете на власть?»
Прокуратура, Следственный комитет области, МВД и даже ФСБ — все знают про этот сайт и телеграм-канал, знают, кто их ведет. И ничего не делают. На мои заявления о распространении клеветы и попытку довести до самоубийства этими статьями среднюю дочь мне отвечали примерно так: «А чего вы хотели, если наезжаете на власть?». Примерно это же мне ответил и генерал Иванов после того, как я попала к нему на прием. «Без цензуры» был одним из нескольких пунктов моего обращения к нему. «Не надо удивляться, если вы кошмарите власть. Власть тоже может кошмарить», — заявил мне Иванов.
Тогда на сайте кошмарили мать активиста Валерия Казанцева, который якобы покончил жизнь самоубийством. Авторы «Без цензуры» написали, что молодой человек, накурившись с друзьями спайса и запив это дело пивом, то ли сам, то ли от воздействия веществ вывалился с балкона. Вот только в беседе с его друзьями я узнала, что в тот вечер они с ним не пересекались. И в квартире, где, по версии силовиков, якобы курил спайс погибший, нет балкона, с которого он мог бы упасть. Ни его друзья, ни его близкие не верят в версию самоубийства, и они все как один заявили о запугивании Валерия со стороны Центра «Э».
Обращение в правоохранительные органы все же дало некоторые результаты. Как минимум, мне удалось выявить двух сексотов Центра «Э» в Киселевске. Уже тогда, в 2020 году, они писали заявления на оппозиционеров, а также вели войну в соцсетях против и их семей. Делали они это, как мне кажется, по двум причинам: им это нравилось, и их собственные рыла были в пушку.
Как «эшники» уничтожили мою семью
Тем временем статьи обо мне стали выходить с завидной регулярностью. В них реального — малая крупица, большая часть — больное воображение авторов. Почему я пишу «авторов» во множественном числе? Потому что любому читателю станет ясно, что канал ведут как минимум два человека. Посмотрите на стиль. Один пишет в грубом, я бы даже сказала хамском виде, с описанием гомосексуализированного насилия в отношении активистов. Они все у него «дырявые», «обоссаные» и «петухи», и всех их «натянут на швабру у параши». Второй пишет намного сдержаннее. Позже мои подозрения относительно нескольких авторов подтвердились.
Попробуйте представить, как на эти статьи реагировал мой супруг. Особенно, если ссылку ему прислала его престарелая мать, которой прежде ее прислали «эшники». Он бесился, становился агрессивным. «Эшники» прекрасно знали, что он — человек пьющий. Как они могли узнали? Все просто. В начале 2021 года мы вместе с журналисткой «Соты» Настей Кашкиной выяснили, что в моей квартире установлена прослушка. Тогда в «Без цензуры» вышла статья, в которой авторы предложили Кашкиной спросить у меня, «не как я переживаю историю, связанную с самоподжогом Ирины Славиной, а про то, как у меня муж работает на одном из разрезов». Сидя на кухне, мы действительно обсуждали самосожжение нижегородской журналистки Ирины Славиной.
Они прекрасно знали, что происходит в моем доме. И каждый раз, когда мой муж пил, статьи активнее публиковались на сайте и рассылались его друзьям и родственникам.
Я думаю, они надеялись, что супруг так запугает меня, что я перестану вести сайт «Новости Киселевска». Со временем «эшники» поняли, что этого не произойдет. Тогда они стали действовать жестче, видимо, чтобы пьяный муж покалечил или вовсе убил меня. Вероятно, это должно было произойти после публикации многочисленных лживых материалов о том, что я изменяю ему чуть ли не с каждым оппозиционером региона. «Гулящая» жена, пьющая мать, которая постоянно орет на своих детей. Вот только это описание моего мужа, а не меня, видимо, они недостаточно хорошо расслышали, что происходило в доме, и по какой причине возникали скандалы.
Но я уехала раньше, чем они бы могли добиться своего, не дав им шанса уничтожить меня руками моего мужа. Благодаря этому мои дети не лишились отца и матери. Мне хватило того, что они смогли настроить против меня всю мою семью: мужа, старших детей, мать и отца.
Можно сказать, что семья перестала существовать с того момента, когда они впервые разослали ссылки на эти статьи. Мне было больно от того, что мой муж, с которым на тот момент я прожила больше 20 лет, верил в то, что они пишут. Он стал мне чужим человеком. Жены его друзей рассказали мне, как в моменты, когда он пил с ними пиво в гаражах, он выслушивал их советы, как меня надо «уебать» за то, что я делаю. Как меня стоило бы выкинуть на улицу, «послать на хуй и найти себе нормальную бабу», а еще «переломать мне руки, чтобы я не могла больше писать». Ну или «проломить мне голову, чтобы до смерти под себя ходила, и не занималась никакой журналистикой». Женщины просили меня быть осторожнее дома.
Я не боялась мужа. Будучи в сознании я бы смогла постоять за себя, но вот спать в доме, куда после таких советов придет пьяный муж, было не по себе.
Как мне назначали публичную казнь
2 октября 2020 года нижегородская журналистка Ирина Славина подожгла себя у главка МВД. Это было шоком для многих, но не для меня, так как за несколько месяцев до этого события, в августе, мне назначили публичную казнь через сожжение в «Одноклассниках».
Некий Алексей Гурбанов написал, что он и еще несколько людей хотят сжечь меня перед зданием администрации Киселевска. Я обратилась в правоохранительные органы, сообщила об угрозах, но в возбуждении уголовного дела мне отказали. В ФСБ также ответили, что не верят мне.
Тут-то и помог «Без цензуры». Благодаря «эшникам» я узнала, кто на самом деле мне угрожал. Это была Ксения Гаврилова, родственница очень близкой подруги детства моей матери, которую некоторое время назад судили за телефонный звонок о минировании школы.
В своем материале силовики написали, что некоторое время назад эта Ксения терроризировала областную депутатку Терезу Геворкян, и делала она это якобы по моей указке. Гаврилова утверждает, что я вылавливала ее в разных частях города и давила на нее, чтобы она замучила Геворкян.
Я ничего подобного не делала. Я написала заявление с просьбой дать ознакомиться с материалами проверки по факту преследования Геворкян, но мне отказали, так как эта история, внимание, «не затрагивает мои интересы». То есть, я, по их мнению, организатор преступления, но мои интересы при этом не затрагиваются!
Что мешало им взять и, например, облить меня бензином и поджечь, когда я гуляю с собакой? Перед отъездом, в феврале 2021 года, меня как раз во время прогулки с собакой сбил с ног неизвестный человек. Он пригрозил мне и моим детям расправой в случае, «если я еще хоть раз открою рот». Где гарантия, что он не хотел убить меня в тот момент? Что ему помешало?
Тогда «эшники» устали ждать, когда муж расправится со мной и, видимо, еще не знали, что я уже собралась покинуть регион. Накануне я сходила к нотариусу. Там мне пришлось разыграть спектакль, мол, сил моих жить больше нет, хочу составить завещание, подскажите, как это сделать. А потом забрала девятилетнюю дочь и уехала. Старшую, которой на тот момент было 16 лет, настроили против меня. Она даже мамой перестала меня называть. Я не могла ее забрать.
Тогда я поняла, как ничтожна стоимость моей жизни. Да не только моей, но и детей. Если старшие дети на тот время уже были зазомбированы этими статьями и находились под влиянием отца, то младшая все еще полностью зависела от меня. Она тоже боялась возвращения домой пьяного отца, потому что он на нее кричал и периодически пытался распускать руки. Ее место было рядом со мной. Поэтому я, взяв всего две сумки детских вещей и ребенка, уехала в Екатеринбург. А уже оттуда, когда мы получили заграничные паспорта, из России.
Два автора одной помойки
Начнем с Дикарева Данила Юрьевича. Это сотрудник Центра «Э» Кемеровской области. О том, что именно он является одним из авторов «Без цензуры», мы узнали совершенно случайно.
В энном году [не будем углубляться в подробности, так как человек все еще находится в РФ] Центр «Э» пригласил на беседу одного человека с активной гражданской позицией. В этот же день Центр «Э» проводил оперативно-розыскные мероприятия с обысками и допросами у других оппозиционеров. Пришедшего по приглашению человека завели в кабинет, где сидел молодой и симпатичный парнишка и что-то делал в своем компьютере. У гражданина, пришедшего добровольно, забрали телефон и оставили в дежурной части.
В том самом кабинете, где за компьютером работал симпатичный молодой человек, его попросили немного подождать. Так он просидел около 40 минут. В кабинет то и дело заходили и выходили из него люди. Практически все — в гражданской одежде. Приносили парню бумаги, забирали у него бумаги. В общем, жизнь и работа кипели. В какой-то момент парню позвонили. Он ответил: «Да, Александрыч, уже заканчиваю», — и вышел в коридор.
Активному гражданину стало интересно, что же он там заканчивает. Он подошел и заглянул в компьютер, а там открыт фотошоп с гомосексуальным коллажем фотографий Станислава Калиниченко, бывшего руководителя Штаба Навального в Кемеровской области. На столе посетитель МВД увидел бумаги, подписанные Данилом Дикаревым.
Активный гражданин записал серийный номер компьютера Дикарева [HP PRO BOOK 42103957] и обратил внимание на открытый на экране мессенджер, где юноша переписывался с неким Дубковым. Дикарев скидывал в переписку коллажи с оппозиционерами. И с моим участием в том числе. Так мы предположили, что одним из авторов или человеком, курирующим «Без цензуры», является Дубков Степан Александрович.
Статья же с тем самым коллажем вышла на «Без цензуры» на следующий день. В итоге спустя полтора часа ожидания гражданина отправили домой, попросив его прийти на следующей неделе. Он, конечно же, уже больше не пришел, и телефоном, который его заставили оставить в дежурной части, больше не пользовался.
Мы стали пробивать Дикарева по ресурсам типа «Гетконтакта». Там мы обнаружили, что он записан под разными именами, начиная от Данил ФСБ, и заканчивая «Сладкой попкой».
После публикации видео с фотографиями Данила Дикарева, ко мне обратился житель области. Он сообщил, что «этот парень» бывает частым гостем на частных квир- и БДСМ вечеринках. Участники этих вечеринок думали, что он просто гей, но никто не предполагал, что он — сотрудник Центра «Э», хотя догадывались, что парень непростой.
У нас есть список всех сотрудников Центра «Э». В 2021 году они сами слили его в телеграм-канал «Без цензуры». Видимо, ошиблись, не то фото вставили, или же сделали это намеренно. Мы знаем их имена, имена их членов семей. Всю информацию мы систематизируем. Мы знаем и об их доносчиках, пока только в нескольких городах Кузбасса. И мы будем использовать данную информацию по мере необходимости.
Киселевские сексоты Центра «Э»
Если бы всю свою работу «эшники» делали самостоятельно, они бы наверняка жутко уставали. Поэтому у них есть своя, скажем так, армия секретных сотрудников. Они не только следят за комментариями в соцсетях, но и пишут их сами, а также занимаются провокациями и преследованием. Да, интернет – это основное место их «трудовой деятельности». Я расскажу о двух таких доносчицах, чтобы вы понимали, что из себя представляют сексоты Центра «Э».
Мария Ульянова 07.07.1983 года рождения, Киселевск
Наверное, это одна из самых привилегированных секретных сотрудниц. Ей доверили вести большую группу в «Одноклассниках». Там она, помимо того, что постит ссылки на материалы из помойки «эшников», активно агитирует участвовать в войне с Украиной. Благодаря этой группе Ульянова собирает скриншоты с комментариями жителей Киселевска и пишет доносы.
Ульянова с легкостью находит чей угодно номер телефона и звонит близким активистов. Так было и в моем случае. Несмотря на многократные предупреждения, мой бывший муж общался по телефону и с ней, и другой доносчицей, Анной Чурсиной [о ней дальше]. Через него они пытались выяснить мое местонахождение, а также подогревали его злость на то, что я уехала из страны. Видимо, надеялись подтолкнуть его поехать за мной.
Отмечу, что Ульянова продублировала группу из «Одноклассников» и во «ВКонтакте». Стилистика постов и комментариев на уровне Данила Дикарева — все через пятую точку.
С началом войны в Украине Мария принялась агитировать жителей Киселевска подписывать контракты на службу в армии, то есть идти добровольно убивать украинцев. Те, кто еще в начале писали комментарии с негативным отношением к нападению России на Украину, получали «весточки» от сотрудников Центра «Э».
Выявить, кто ведет данную группу не составило большого труда. После очередной рассылки материалов «эшников» я написала заявление в Следственный комитет по попытке доведения до самоубийства средней дочери. Они провели проверку, с материалами которой мне не только удалось ознакомиться, но и сфотографировать их. Там фигурировало имя Ульяновой.
Анна Чурсина, 14 марта 1977 года рождения, Киселевск
С Анной Чурсиной все еще интереснее. У нее давний конфликт со своей бывшей свекровью Галиной Карповой. Когда Карпова отбывала наказание за преступление, которое совершила не она, а ее сын, сожитель Чурсиной, он умер странной смертью. Чурсина дала ему пиво, после чего он скончался. Вскоре почти так же умер и его друг который был свидетелем смерти сына Карповой.
После смерти сожителя Чурсина вывезла из квартиры Карповой все имущество. Больше это имущество никто не видел, оно испарилось. Сейчас Галина Петровна пытается привлечь Чурсину к ответственности, но у нее не выходит. Однажды Чурсина и вовсе избила бывшую свекровь прямо в кабинете следователя, за что ее оштрафовали на 5 тысяч рублей.
Ныне покойный бывший юрист Администрации Киселевска Сергей Хахалин не раз рассказывал мне, что неоднократно встречал Чурсину в здании МВД. Там с ней проводил «милые» беседы сотрудник Центра «Э» Владимир Волков.
Уточню, как Галина Карпова оказалась за решеткой. Однажды автомобиль, где Карпова ехала с сыном и внуком, остановили сотрудники ГИБДД. Сын Галины был наркозависимым, и при досмотре в автомобиле обнаружили наркотики, которые принадлежали сыну Карповой. Женщина взяла вину на себя, оказалась в тюрьме, а ее сын умер. Пока Карпова отбывала наказание, автомобиль странным образом исчез со штрафстоянки.
Стиль письма у Чурсиной сдержанный. Она знает почти все диагнозы моей оставшейся в России дочери. Спустя время я выяснила, что младшая сестра Чурсиной работает педиатром в той самой детской поликлинике, куда были прикреплены мои дети. Я обратилась к руководству медучреждения, заявила, что у них нарушается врачебная тайна. Ничего не поменялось. Чурсина позвонила моему бывшему супругу и сказала ему, что ее сестра ни в чем не виновата.
Как относиться к преследованию эшников?
Как мне кажется, бороться с ними нет смысла. Центр «Э» в любом городе, в любой области — это помойка МВД. Даже сотрудники МВД других отделов их, мягко сказать, недолюбливают.
Это люди, у которых нет ничего святого. Они не гнушаются ничем. Они могут сделать все, что угодно: ущипнуть за попу задержанную женщину, пройтись катком лжи по детям и старикам, придумать кому-либо несуществующие диагнозы, мучить звонками и так далее.
Проанализируйте статистику возбужденных и дошедших до суда уголовных дел против сотрудников правоохранительных органов. Даже ФСБшники чаще попадают за решетку за превышение должностных полномочий и другие преступления, чем «эшники».
Их власть безгранична. Но именно безграничная власть, как по мне, приводит к жуткой кончине. Надеюсь, что так и случится.
Если ваши близкие склонны верить силовым интернет-помойкам, вы вряд ли сможете это исправить. Моей семье оказалось проще доверять написанному, нежели слушать меня. Я стала для них врагом. Самые близкие люди последними словами оскорбляли меня, выражали желание, чтобы я исчезла. Оставаться рядом с ними было опасно.
Я знала тогда и знаю сейчас, что если бы меня, например, арестовали, то моя семья тут же же отреклась бы от меня. И родители, и дети, и тем более супруг. Если вы оказались в подобной ситуации, я могу посоветовать вам только одно: бегите! Как можно скорее и как можно дальше. Изменить отношение к себе быстро вы не сможете.
За то время, что я нахожусь за границей, я лишь два раза поговорила с бывшим мужем. И в обоих случаях я слышала лишь одно: «Зачем ты всем этим занималась? Жила бы как все! Ты сама во всем виновата!».
