– В какой концлагерь нас везут?
– Не знаю, я политикой не интересуюсь.
Этап – дело для каждого заключенного неизбежное, но вместе с тем непредсказуемое и абсолютно неожиданное, даже когда его долго ждешь. За два года в тюрьме мне довелось путешествовать большим этапом (т.е. между регионами) трижды, не считая переездов между СИЗО – менее продолжительных, но столь же неожиданных и непредсказуемых. Если тюрьма – это деревня, в которой обожают слухи и сплетни и потому все про всех все знают (или, по крайней мере, делают вид), то этап – это выход на большую дорогу, это новые, совершенно незнакомые лица и истории, это оставленное позади прошлое и предстоящая неизвестность.
Готовиться к этапу арестант, как правило, начинает заранее: общается с соседями, собирает разные байки о тех или иных направлениях, пытается разузнать как можно более свежие новости из окрестных тюрем и лагерей и перебирает свои немногочисленные пожитки.
Направление и маршрут этапа всегда неизвестны для его участников. Тем, кто имеет прописку или близких родственников в одном из регионов, в этом отношении чуть проще – скорее всего, их повезут туда.
Маршрут, впрочем, не обещает быть прямым: ехать из Москвы в Краснодар можно и через Киров. Москвичам же неизвестны ни маршрут, ни его конечная точка.
Сообщают об этапе, как и обо всем здесь, в последний момент: хорошо, если оставят несколько часов на финальные сборы и прощание с соседями, а не дадут команду «через 10 минут с вещами на выход» посреди ночи.
Чаще всего на этапы вывозят группами – в один день из тюрьмы может отбыть 10-20 человек. Ожидая отбытия, арестанты знакомятся друг с другом (если не были знакомы раньше) и немедленно начинают гадать: куда же мы едем. Кто-то может знать или предполагать конечный регион, кто-то слышал разговор командиров, а кто-то знает служебные расписания (например, что по средам идут поезда на Ярославль и Астрахань). Точно никто ничего не знает, все возбуждены и взволнованы, отчего громко говорят и смеются, травят анекдоты и слушают истории бывалых о том, как проходили этапы в 90-е. В тесном помещении сборки шумно и душно, пол и лавки завалены баулами и рюкзаками, глаза режет едкий дым дешевых сигарет, а в голове гудит от волнения и недосыпа.
Первая подсказка на пути этапируемого – сухпайки. Их выдают на весь период следования до первой остановки. Соответственно, получившие два или три пайка понимают, что едут далеко; у получивших один паек расстояние до ближайшей остановки в пределах суток пути.
После того, как все по очереди прошли обыск, а конвой подготовил все документы, арестанты запрыгивают в автозак и продолжают гадать. Окон в спецтранспорте нет, но у того, кто оказался ближе ко входу, через решетчатую дверь есть возможность подсматривать в конвойное окно или приоткрытый люк на крыше. Часто таким образом удается узнать вокзал или увидеть надпись на вагоне.
На Казанском вокзале наш автозак подъехал вплотную к поезду, так что мы сразу кидали вещи в вагон и прыгали на подножку, минуя платформу. На Павелецком же представилась возможность пройти в сцепке: арестантов выстраивают в колонну друг за другом и цепляют одну руку наручниками к тросу, который тянется вдоль колонны. По бокам тянутся две колонны устрашающего вида конвоиров с дубинками, вокруг заливаются лаем собаки, и так вся процессия идет по служебной, заблаговременно перекрытой платформе. Сильное, должно быть, зрелище, но пассажиры с других платформ как будто специально не замечают его.
Знаменитый «столыпинский» вагон, воспетый в арестантских песнях, наверное, не сильно изменился с момента своего появления. Он состоит примерно из десятка купе для заключенных и еще пары для конвоя. Арестантские купе отделены от прохода решеткой, а между собой – стальными стенками. Полки располагаются в три яруса, на втором ярусе откидывается центральная полка – таким образом в одном купе могут расположиться лежа 7 человек, но по какому-то неведомому расчету лимит посадки– 10 человек, о чем прямо сообщает надпись на стене, вероятно, чтобы никто не спорил. Первым своим этапом, из Москвы в Нижний Новгород, я ехал в битком набитом вагоне, и мы ютились вдесятером, поочередно сменяя друг друга на верхних полках. Спать, впрочем, все равно получается у немногих: несмотря на усталость, пассажиров «столыпина» переполняют эмоции, которые они выплескивают, перекрикиваясь через весь вагон, горланя песни, рассказывая анекдоты и загадывая друг другу загадки, параллельно разводя конвой на беседу, чтобы те назвали если не конечную лично для каждого, то хотя бы перечислили остановки. Раз в несколько часов, в зависимости от заполненности, строгие проводники разносят кипяток и по одному выводят в туалет. В Тамбов я ехал в почти пустом вагоне, так что мог лежать всю дорогу, а у конвоя было больше времени на каждого из нас.
По прибытии – все в обратном порядке: платформа, автозак, сборка пересыльного СИЗО, обыск и наконец-то – койка с матрасом и одеялом.
А дальше – может, через день, а может, через месяц – снова в дорогу, и кто знает, какой диковинный маршрут ждет впереди.
