«Назначенцы», «кивалы», «карманные адвокаты» – как только не называют людей, которые защищают граждан по поручению следствия или суда. Согласно стереотипам, хорошие адвокаты стоят дорого и не станут работать за мизерные государственные ставки. Те, кто соглашается на это, – либо не могут найти платежеспособных клиентов, либо играют на стороне следствия. «Сота.Право» поговорила с адвокатами, которые сами берутся за дела по назначению, хотя активно работают и по соглашению. Мы спросили, зачем они это делают, чего ждут от них подзащитные и суды – и как они относятся к стереотипам о себе и коллегах.
Как начинают работать по назначению
Ксения, Красноярск. У нас в бюро было и есть правило – молодые адвокаты обязаны работать по ст. 51 УПК, получать опыт, что называется – почувствовать поле. Поэтому и стала брать такие дела, как только получила статус.
Дмитрий Мухин, Красноярск. Когда я только пришёл в профессию, я брался за любые дела, чтобы нарабатывать опыт. В общем-то, я и сейчас берусь за дела по назначению в первую очередь ради практики – чем чаще мы, адвокаты, заходим в суд, тем профессиональнее становимся. Дела по назначению иной раз оказываются гораздо сложнее. Особенно, многоэпизодные, с большим числом обвиняемых и подозреваемых.
Стереотипы
Виктория, Красноярск. Сложно на первых минутах, первый час, когда заходишь в кабинет и говоришь, что ты адвокат по 51-й, по назначению. Эта фраза настолько избита и наполнена стереотипами.
Многие думают: придёт какая-то женщина, которая не сильно разбирается в уголовном процессе, в хороших отношениях со следователем, и в принципе никак не возможно пойти против следствия, какую-то иную позицию высказать. Но я работаю по-другому, мы потихоньку устанавливаем контакт с доверителем и работаем.
Ксения. Я согласна с утверждением, что не следует иметь дело с адвокатом, который приходит по вызову следователя. Не по назначению, а именно по вызову. Потому что, к сожалению, есть недобросовестные коллеги.
Сама я не считаю зазорным работать по назначению. Я считаю зазорным работать по назначению плохо.
Но когда у адвоката приличный стаж, а дела у него только по назначению – это тоже плохо. В нашем деле важно «сарафанное радио», случалось, что ко мне приходили доверители заключать соглашение по рекомендации тех, кого я защищала по ст. 51 УПК. Я не беру в расчёт регионы, где вообще с делами по соглашению плохо, там, наверное, и адвокат с большим стажем зачастую вынужден работать только по назначению.
Дмитрий Мухин. К сожалению, я сталкивался и с такими коллегами – свежеиспечёнными адвокатами, доверители которых в их присутствии на допросах писали явки с повинной. Для следствия явка с повинной – царица доказательств. Опровергнуть такое потом почти невозможно. Почему эти адвокаты так работали? Видимо, они пока не понимают, какие у такой работы могут быть последствия. Ругаться с такими адвокатами не приходилось. Не хочу кого-то учить жизни.
Но система КИС АР [автоматическая система распределения дел по назначению] позволяет бороться со вступлением в дела «карманных адвокатов», любимчиков следователей, так называемых «кивал», которые приходят и подписывают что угодно.
Есть адвокаты, которые конкретно специализируются на делах по назначению. Они берут много таких дел. Некоторые успевают за день попасть в четыре суда, например. К сожалению, я думаю, они не выкладываются так, как в делах по соглашению.
Оксана Садчикова, Ставрополь. Однажды я взяла поручение, у подзащитного было порядка пятидесяти эпизодов краж разнообразных, он был под подпиской о невыезде.
Я спросила контакты родственников на случай, если его задержат. А он мне говорит: «Вы не Маркарьян [известный адвокат]. Вы всего лишь защитник по назначению». Было неприятно, потому что я тоже как бы немножко известный адвокат.
Потом я попросила следователя предъявить мне постановление о возбуждении уголовного дела. Он сказал, что этого документа у него нет. Тогда подзащитный заявил, что ему такая активная защита не нужна, он уже обо всём договорился… Я со спокойным сердцем приняла его отказ. Специфика этих дел – что подзащитные не чувствуют себя с адвокатом связанным чем-либо, поэтому они легко отказываются от наших услуг.
Чтобы развеять стереотипы, я первым делом объясняю подзащитным: система назначения автоматизирована, следователя или дознавателя я до этого не видела и не знала.
Как только захожу в кабинет, где сидит мой подзащитный, то первым делом прошу предоставить нам возможность конфиденциального общения. На первой беседе мы воздерживаемся от каких-то резких шагов, показания, как правило, не даём, берём перерыв хотя бы до следующего дня, чтобы человек мог прийти в себя, подумать над позицией по делу.
Если мне начинали доверять, это превращалось в соглашение с работой и на два и на три года. По инициативе подзащитных или их родственников.
[Как отношусь к этим стереотипам?] Если бы этот вопрос мне задали много лет назад, я бы согласилась со стереотипами. Но с того момента, как у нас начала работать автоматизированная система, всё изменилось. Сейчас достаточно большое количество адвокатов нашей палаты участвуют в делах по назначению и работают качественно.
(Не)благодарность подзащитных
Виктория. Был у меня случай, когда женщина привлекалась к уголовной ответственности. Такая дерзкая, за словом в карман не полезет. Она в принципе не воспринимала меня: говорит что хочет, а я сижу, слушаю, то уточню что-то, то куда-то направлю в допросе. Потом со временем она поняла, что я в её интересах действую. В итоге был приговор, который всех устраивал. Я считаю, что это пример того, как контакт налажен. То есть человек понимает, что он во мне нуждался, что я ему помощь оказала, и он за это благодарен.
Был подзащитный, дедушка. Кража с банковского счета: он подобрал карту возле магазина, не знал чья, пошёл расплатился – на рыбалку что-то купил и заплатил за бензин свои «Жигули». Мы сделали огромную работу, его удалось освободить от уголовной ответственности, прекратили дело. При этом он всё время со мной не контачил, всегда я ему звонила: а сделал ли он то, а сделал это? Никогда он сам не звонил.
И вот мы все сделали, человек свободен, но он, мне казалось, этого не понимал. Такое советское: я виновен, должен понести наказание, как он мне говорил: «на погост и с судимостью возьмут». Там не было и «спасибо».
Ксения. В самом начале карьеры был такой подзащитный, сел и говорит: «Деточка, да я больше сидел, чем тебе лет. Что ты мне вообще можешь рассказать?». Но ничего. Нашли общий язык. За весь период работы у меня не было ни разу такой истории, чтобы мы с доверителями прямо разошлись, потому что не смогли найти общий язык.
В каждом человеке есть в первую очередь человек. Мы защищаем не преступление, а человека. Даже если с первого раза смотрят на тебя с прищуром, и скептически, то потом, если человек адекватен, то он может оценить, что по твоему делу делает защитник.
Был как-то подзащитный по назначению по экономическому преступлению. Я ему объясняю как обычно, что он может заключить соглашение с любым адвокатом. А он и говорит: «А я прочитал про вас в интернете, меня всё устраивает». Причём он видно, способен нанять себе адвоката по соглашению. В этот момент даже в некоторой степени обиделась.
Думаю: «Ты понимаешь, что я буду работать у тебя по назначению, понимаешь, что я точно буду работать хорошо, и при этом тебе не хочется и со мной соглашение заключать, потому что просто не хочется денег платить»
Дмитрий Мухин. Бывают разные, в том числе, не совсем адекватные. Но что делать? Заявку принял, вступил в дело – я же не могу отказаться от доверителя. Мне частенько попадались доверители с наркозависимостью, со всплесками агрессии.
Был доверитель, который плевался в меня, матерился, оскорблял, настаивал, что я его неправильно защищаю. В СИЗО он, видимо, наслушался других «сидельцев», которые ему советовали, как выстраивать защиту, и стал меня учить. Причём какие-то очень странные у него были требования – чуть ли не митинг организовывать вокруг отдела полиции.
Во всех эпизодах подзащитный сначала всё признавал, но потом ушёл «в отказ». В конечном итоге, по 13-ти эпизодам краж дела были прекращены за истечением сроком давности. А по грабежу дело прекратили в связи с недоказанностью обвинения. Я понимал, что вариант с оправданием возможен. Почему бы не попробовать? Поднапрячься, посидеть подготовиться. Мне было приятно, что мы достигли результата. Доверитель был очень рад.
Зачем работать по назначению
Ксения. Нельзя позволять следователям расслабляться. Я не хочу здесь надевать корону на голову и говорить, что таким образом мы их учим работать правильно, но по большому счёту это так и есть.
Все должны понимать, что стандарт работы должен быть един. Следователи, судьи привыкают рассматривать дела определённым образом и возникает этот снежный ком из нарушений, на которые закрывают глаза.
А ведь с адвокатами по назначению проходит около 80% всех дел, если не больше! А потом начинается снижаться стандарт доказывания и оставшихся 20% дел. Я считаю, что мы как адвокаты отчасти несём ответственность за это, когда позволяем, чтобы в делах по ст. 51 УПК работали плохо.
Если бы каждый высококвалифицированный адвокат хотя бы раз в год взял дело по 51-й, продемонстрировал бы свое знание процесса и добросовестный подход, то в конечном счете, по моему убеждению, это привело бы повышению стандарта отправления правосудия в целом.
Кроме того, я считаю, что адвокатские палаты должны уделять больше внимания работе по назначению. Возможно устраивать какие-то проверки. Принято считать, что, когда заработал КИСАР, меньше стало «карманных адвокатов». Но мне кажется, что это иллюзия. Должна системно проводиться работа, направленная на выявление и карманных адвокатов и тех, кто работает спустя рукава.
Оксана Садчикова. Во-первых, это разнообразная практика. Во-вторых, некоторые дела по назначению превращаются в дела по соглашению. Кроме того, я понимаю, что для кого-то моя помощь будет вопросом, грубо говоря, судьбы. Если у него нет возможности никакого защитника найти. Таких ситуаций было не одна и не две, а много.
Виктория. Самый тяжелый, наверное, вопрос. Потому что я знаю, что мой труд в любом случае принесет помощь, пользу обществу и моему доверителю.
Реакция системы
Ксения. [Бывает] по-разному. Встречала «нытьё» следователей, по-другому не назвать, «ну вы же понимаете, у меня сроки, может, мы всё же это подпишем», «ну вот почему вы не знакомитесь с несшитым делом!? все ваши коллеги это делают». А я точно знаю, что не все, как минимум несколько десятков человек в нашем городе работают по назначению качественно.
Но это, как правило, происходит, когда следователь тебя не знает, когда в первый раз с тобой встретился. Я всегда заранее предупреждаю, что люблю читать УПК.
Поэтому, если вы предложите мне, например, один том вместо пяти, потому что остальные ещё не сшили, без обид, я повернусь, уйду, и вы будете меня потом вылавливать. Всё просто: если каждый в этом мире будет хорошо делать свою работу хорошо, мир качественно изменится в глобальном смысле.
Суды к адвокатам по назначению, которые работают добросовестно, относятся, на мой взгляд, как-то спокойнее. Даже когда ты проявляешь принципиальную позицию, они не воспринимают это так, будто ты с ними лично за что-то бьёшься, а потому общение складывается, как правило, легко. Не скажу, что, работая по назначению ты становишься свой в суде, но есть какое-то такое ощущение, что с тобой охотнее общаются, чем, когда ты работаешь по соглашению. Не знаю, с чем это связано.
Виктория. Мне хочется думать, что и та сторона меня воспринимает как работающего адвоката. Например, приходишь к незнакомому судье по уголовному делу, он думает: «ну, здесь же плёвое дело, сейчас быстро рассмотрим». Я начинаю работать, представлять какие-то свои доказательства, не соглашаться с обвинением (предварительно согласовав позицию с подзащитным).
Люди запоминают, когда ты активно работаешь и ты «в теме». У них как-будто очки снимаются. И когда мы в следующий раз уже встречаемся, пусть даже по назначению ещё раз, они знают, что я буду работать, а не просто посижу.
Порой доходило до такого, что судья со мной согласовывал все даты судебных заседаний. Хотя раньше было так, что если адвокат по назначению не может из-за занятости, легко назначают другого. И в конце судебного заседания, когда я подавала заявление на оплату, у судей повисал в воздухе вопрос либо его задавали: «А вы что, по назначению?!» То есть они думали, что я работаю по соглашению. Это приятно.
Оксана Садчикова. Работа по назначению в плане доступа к документам, согласования графика заседаний с судом, намного легче строится. Легче идут навстречу. Это вообще меня поразило. Но пассивной работы не ожидают никогда. Не говорят, что мы, мол, вас пригласили, поэтому вы такую-то линию должны держать.
Чего ждут суды и следователи
Виктория. Судьи раньше не особо считались с адвокатами по назначению. Потому что порядок был другой – раньше можно было спокойно заменить адвокатом, кто дежурит в этот день. Не пришел адвокат – до свидания. А сейчас это КИС АР, замена адвоката проходит через адвокатскую палату, через координатора. Не вызовешь адвоката, который рядышком проходил.
Был случай, когда следователь на меня жаловался в палату. Вступила в дело, квалификация была «убийство» и «причинение имущественного вреда». До меня был другой адвокат.
Человек сначала признавался во всём, мы с ним начинаем разговаривать, и я понимаю, что он дико напуган. Потом со временем говорит, что его били, не давали есть. И что отказывается от предыдущих показаний, потому что их ему надиктовали.
Я говорю, хорошо, мы работаем на этой позиции. Активно включаюсь в работу, у нас проходит допрос и следователь начинает себя не очень корректно вести. Пытается запретить мне вести запись на диктофон. А после пишет обращение в палату. Якобы раньше такие все были молодцы, всё признавали, а теперь пришла адвокат, которая заставила отказаться от признательных показаний. Тем самым она делает хуже своему подзащитному, потому что в дальнейшем он будет лишен возможностей получить более мягкое наказание. Соответственно, адвокат неэффективно осуществляет юридическую помощь. Я с этим согласиться не могла и не могу.
Сколько можно заработать
Виктория. С первого года работы я планировала хотя бы покрывать страховые взносы, если честно. Ну вот эти 30–40, теперь уже ближе к 50 тысячам. Это не основной вид заработка. Потому что ставки такие, что позволяют желать лучшего. А если берёшь много дел, но не помня, кто у тебя в производстве, то получится недобросовестно, не в полном объёме, не с полной отдачей.
С оплатой бывает задержка месяца четыре максимум. Обидно, когда накапливается большая сумма, у меня было как-то больше 70 тысяч. Тогда думаешь: «А зачем работать, если приходится выбивать эти деньги?». Звонить, уточнять, спрашивать.
Я стараюсь этим не заниматься часто. Грустно, но работаем дальше.
Ксения. Бывает, что постановление об оплате не вынесли. А иногда вынесли, и даже на руки выдали, а до бухгалтерии оно волшебным образом не дошло. Конечно, неприятно, когда ты садишься наводить порядок в документах в конце года, и видишь, что не оплачено то или иное участие в деле.
Думаешь, ведь я могла бы себе за это что-то купить… и раздражает, что ты деньги свои ещё должен как-то «выхаживать»: а проверьте оплату, а проверьте бухгалтерию, а пришлите акт сверки. Это, конечно, очень неправильно.
К счастью, у меня не было ситуации, что 51-я -- это моё единственное средство к существованию. Но зачастую приходит молодёжь, и им реально не на что жить, кроме 51-й. Это проблема.
Оксана Садчикова. Это около 20% моей практики, получаю около 2–3 назначений в месяц. Это до 10 000 в месяц максимум, только покрыть взносы – не более того.
Бывали ситуации задержек с оплатой до четырёх месяцев. Если честно, загруженность просто не даёт мне возможности заниматься выбиванием этих денег. Поэтому я пишу это в отчёты, и палата сама занимается регулированием этих вопросов. Я просто продолжаю работать, ведь эти деньги всё равно когда-нибудь приходят. Ну а если не приходят… то ничего страшного.
