Философ Иван Ильин в современной России обрел известность, которую вряд ли ожидал и которой, вероятно, не обрадовался бы. Одни называют его любимым мыслителем Владимира Путина, цитируют его слова о патриотизме и ссылаются на него, оправдывая насилие во благо. Другие обвиняют его в национализме и поддержке фашизма и рассматривают его публикации как философский фундамент новой российской идеологии. Но, кажется, и те и другие плохо читали философские работы Ильина – точнее, не читали их вовсе. Какими на самом деле были взгляды этого философа? Справедливо ли считать его предтечей идеологии «русского мира» и сторонником русского фашизма? Об этом корреспонденту SOTA Саше Монтегрю рассказал историк идей, философ, преподаватель онлайн-школы «Ковчег без границ» Михаил Немцев.
Фото: Надежда Плеханова
Иван Александрович Ильин в последнее время упоминается в российском информационном пространстве чаще, чем кто-либо другой из русских философов. Мы наблюдаем особый всплеск внимания к Ильину, или этот философ и раньше так или иначе был востребован?
- С одной стороны, у него биография довольно типичная для человека его поколения: родился в Москве, учился и работал в Московском университете, потом был большевиками выслан в Европу, жил в Германии с нансеновским паспортом, эмигрировал в Швейцарию. Читал лекции, выпускал книги, в общем – профессор как профессор. И в то же время у него была другая ипостась – журналиста и публициста на темы борьбы с большевизмом и возрождения России. Это не одно и то же. Хотя публицистика Ильина и основана на его философии, но это совсем другой жанр.
Так сложилась жизнь этого человека. Он принадлежал к великому поколению: эти люди, потом высланные на «философском пароходе», живя в России, были полноценной частью европейского философского и культурного пространства. Они стажировались в европейских университетах, Гёттинген, Вена, Москва – это было единое пространство. К сожалению, есть большая проблема изучения истории мысли в России: она до сих пор изучается с акцентом на слово «в России», а не на слово «мысль». Если люди хотят почитать серьёзные мысли, касающиеся, например, эстетики, скажем, Бердяева чаще всего будут читать не ради его философии свободы или политической философии, а потому, что Бердяев, как известно, – важный представитель русской мысли… Это этнографический интерес. Хотя если смотреть широким взглядом, то написанное ими оказывается в контексте проблем и споров эпохи и становится намного интереснее.
С Ильиным же ситуация была несколько иной: его мать была немкой, немецкий для него был родным языком. Он ощущал себя русским, русская культура была для него родной, но в Германии он чувствовал себя комфортно, прекрасно знал литературу и мог свободно преподавать на немецком. Ему во многих отношениях было легче переехать в Европу, и он, возможно состоялся бы там как профессор систематической философии, если бы не обстоятельства его отъезда.
После революции Ильин своего отношения к новой власти не скрывал. Его четыре раза арестовывала ЧК, на его квартире были обыски, он где-то жил нелегально, его арестовывали снова, собирались расстрелять. Есть легенда (не знаю её источника, но такое могло быть), что Ленин написал рядом с фамилией Ильина в списке приговорённых к расстрелу интеллигентов: «Нельзя. Он автор лучшей книги о Гегеле». Но факт в том, что он серьёзно должен был ожидать расстрела. И вот 1922 год: московских и петроградских профессоров заставили получить визы, взять с собой по чемодану, их с семьями отправляют в Европу, надо начинать жизнь заново. После этих допросов в ЧК и высылки Ильин год сильно болел. И, видимо, ощущение травмы и шока было настолько сильным, что все остальные занятия отступили на второй план: он себя посвятил антибольшевистской борьбе.
В процессе этой борьбы Ильин как раз и написал те тексты, которые в постсоветской России получили очень большое хождение в правых, или можно было бы сказать, почвеннических, кругах в последнее время
В чем эта борьба для него выражалась – что мог сделать профессор философии?
- Ильин вступил в отношения с генералом Врангелем. В ноябре 1920 года Белая армия под командованием Петра Врангеля покинула Крым. Это событие потом стало известно как «русский исход». И масса людей, которые только что проливали кровь, сражались, но проиграли войну – оказались в Европе, только что пережившей Первую мировую войну, эпидемию гриппа, разруху, и где они, в общем-то, никому не были нужны. В принципе, было понятно, что всем эмигрантам-беженцам угрожает деморализация и затем деградация. Врангель и группа офицеров, собравшихся вокруг него, поставили себе цель: сохранить русскую армию, чтобы она была готова к продолжению борьбы с большевиками и к возвращению в Россию, и передать молодому поколению военный опыт и отношение к Родине. В 1924 году, как только смогли, они создали РОВС – Русский общевоинский союз. Это была не единственная эмигрантская организация, но это была внепартийная военная организация, которая вполне прямо ставила перед собой цели антибольшевистской борьбы. С ней жёстко боролось ОГПУ, руководителей РОВС похищали, в Европе в 1920-1930 годы была реальная борьба разведок. В РОВС была своя контрразведка. Всё было очень серьёзно. Потом эти люди участвовали, например, в гражданской войне в Испании, причём с обеих сторон.
И вот Иван Ильин вскоре после эмиграции вступил в переписку с Врангелем, готовил для него аналитические материалы (подробнее об этом, например, в статье). И затем он стал писать массу текстов, обращенных к, условно говоря, воинствующе-антибольшевистской части эмигрантского сообщества. У него были цели убедить читателей в верности избранного ими пути служения родине, в собственной правоте (и тем спасти от деморализации): мы верим в Россию, что наша Россия будет прекрасной великой и мы в неё вернёмся, когда большевики падут.
Прекрасная Россия прошлого или будущего?
- Духовная Россия. Схема очень простая: сейчас (в 1920-каком-то году) Россия под властью большевиков, но большевики против России, это интернационал, который захватил Россию как плацдарм для дальнейшей борьбы за всемирную революцию, подавив настоящих национальных патриотов. Но мы здесь, в Европе, помним, что такое настоящая Россия, мы верим в неё, мы ей верны и в нее вернёмся, сохранив свою русскую духовность, свою веру и свою патриотическую преданность.
Не только Ильин писал об этом: тогда выходили разные эмигрантские издания, где все это обсуждалось, все брошюрами обменивались, издавали брошюры в ответ на брошюры, это был специфический стиль мышления, не похожий на то, что сейчас в эмиграции происходит.
Эти дискуссии нельзя сопоставить с современными спорами русской эмиграции в социальных сетях?
- Нет, конечно, во-первых, там были люди, прошедшие Гражданскую войну. Это вполне типичное сознание для человека, который был, например, в Первую мировую поручиком, Гражданскую закончил капитаном, а теперь в Париже разгружает баржи и по вечерам иногда ходит в «своё» кафе, к другим эмигрантам, обсуждает последние новости из СССР и вспоминает, как у него в Орле было имение и как он «красных» давил, давил, но плохо давил… Это совсем другая психология. Она в чём-то близка к тем, кого сейчас называют «z-патриотами».
И Ильин обращался к ним, выступал с лекциями и докладами, писал статьи. Они небольшие по объему и напоминают проповеди. По сути, это гражданские, секулярные проповеди патриотизма. Они включают красивые чёткие формулы: условно говоря, мы правы потому, что наша правота подтверждается тысячелетием истории Русской Церкви, потому что мы так бескорыстны, и так далее. Так философия превращается в идеологическую публицистику.
И вот это теперь оказалось востребовано. Потому что не нужно много ума, чтобы это читать и понимать. В России выросла патриотическая пропаганда, и такой Ильин оказался ею востребован.
Ильин издавал журнал, который назывался, ни много ни мало, «Русский колокол. Журнал волевой идеи» (вышло 9 номеров). Название, очевидно, отсылало к «Колоколу» Герцена и Огарёва. Но статей было очень много и, если убрать заголовки и собрать их в одном файле, вы не поймёте, где заканчивается одна и начинается другая.
Сейчас все это читать скучно. Но как это вообще читать сейчас? Мне на ум приходит такой образ. Представьте себе: вот фраза «Я люблю тебя больше жизни». Её произносит, например, юноша двадцати лет, когда просит подругу выйти за него замуж. Или её произносит пожилой дядька в онлайн-чате, соблазняя, скажем, эту же девушку. Фраза одна и та же. Но во втором случае это будет просто ложь, а вот двадцатилетний юноша – он пусть не вполне понимает, что именно говорит, но он не врет, он так выражает свои совершенно искренние чувства, и это не смешно.
И когда Ильин в 1930 году обращался к этой публике, все время находившейся на грани отчаяния, со словами, что наша Россия – она не исчезла, мы ещё с ней будем, она с нами потому, что мы и есть она, наша задача – сохранить нашу рыцарственную верность ей, – это одна ситуация. А когда сейчас какой-нибудь Михалков или, хуже того, Путин, эти слова цитирует, то в современной ситуации они звучат совершенно по-другому. Они перемещены в контекст, в котором ими можно только злоупотреблять.
Это как нацисты цитировали Ницше, говорили, что он предсказал национал-социализм. Но сейчас никто всерьёз не будет обсуждать нацистов как преемников Ницше. Потому что проделана большая академическая работа и показано: Ницще к этим людям никакого отношения не имел, они им злоупотребляли. А это проще простого.
Но раз уж речь зашла о национал-социализме и соответствующей статье Ильина, – что это был за текст и в какой мере философ все-таки симпатизировал национал-социализму и фашизму?
- Те, кто стремится дискредитировать Ивана Ильина, идут с козырей, то есть прямо обвиняют его в фашизме. Недавно популярный видеоблогер BadComedian, выходя далеко за рамки своей кинокритической компетенции, снял получасовое кино о том, что Ильин --фашист, гитлерист, в целом плохой человек… Понятно, это ответ на то, что одиозный Дугин возглавил новосозданную «высшую политическую школу» в РГГУ и назвал ее именем Ильина, и пошли круги по воде. К тому же Ильин получил известность как «любимый философ Путина», и если Ильин фашист, а Путин у него чему-то учится, то готово ещё одно доказательство, что Путин -- фашист.
Но здесь есть очень сложный и тонкий момент. В 1920-1930-е годы в Европе существовала масса правоконсервативных течений, которые сейчас собирательно называют фашизмом, но в философском смысле их точнее называть «консервативной революцией». К «консервативной революции» относятся политический фашизм; разные формы религиозной реакции, внутри католицизма, крайний национализм – хорватский усташизм, или Легион Михаила Архангела в Румынии. И к нему же относит национал-социализм. Но все это – не одно и то же! Сейчас, в исторической перспективе, все это схлопнулось в некий «европейский фашизм». Но тогда в Европе происходила борьба многочисленных движений и партий, у них был общий враг – левые, но они часто и друг с другом не ладили.
Это был философский и идеологический «плавильный котел». В нём Ильин пытался сформировать концепцию под названием «Белая идея». Выражение «консервативная революция» он не использовал, оно тогда ещё не появилось. Но я думаю, что, по сути, он говорил именно о ней. Белое движение в России он представлял частью глобального «Белого движения», под которым он понимал аристократическую, националистическую, патриотическую и религиозную реакцию на силы интернационализма, социализма и безбожия (это для него принципиально). «Белое движение» иногда стремится к революции, а иногда это движение в поддержку существующей власти против смуты. Это такое воинствующее движение консервативной духовности.
А в каком смысле Иван Ильин говорил о «русском фашизме», что ему сейчас припоминают?
У Ильина есть статья «О русском фашизме» 1928 года (когда Гитлер ещё не пришёл к власти, а Муссолини ещё не начал завоевательную войну в Эфиопии), и он писал: «Всюду, где в общественной и государственной жизни люди объединяются на началах добровольного служения, качественного отбора, бескорыстия, чести, долга, дисциплины и верности, движимые патриотизмом, начинают на этих началах служить родине, — мы имеем основание говорить о наличности белого движения». Как видите, тут нет таких привычных признаков фашизма, как культ вождя и этнонационализм – к тому и другому Ильин испытывал отвращение.
В этой статье он писал, что «Белое движение» и шире, и глубже фашизма. Оно включает в себя разные фашистские движения, но остаётся принципиально непартийным, то есть неполитическим. Но может возникнуть фашизм, в котором не будет «ничего белого», который будет лишь эгоистическим «партийным движением ради партийных целей», и поэтому он будет представлять опасность для всей «белой идеи».
То есть в 1920-е годы Ильин пытался сконструировать некую идею Белого движения как глобального процесса сопротивления тому, что мы сейчас назвали бы «массовым обществом». Он был противником масс и любых массовых движений, сторонником консервативного идеала замкнутых иерархических обществ.
К чести Ильина, он открыто презирал любые идеи расовой исключительности и позже отверг антисемитизм нацистов. Его национализм внеэтнический и внерасовый. Белое движение, по Ильину, направлено ещё и на восстановление иерархии общественных служений, то есть, скажем так, аристократизма в старом смысле слова.
Элитарность?
- Нет, современное русское слово «элита» так, как оно сейчас в русском языке чаше всего употребляется, подразумевает каких-то людей, которым можно больше, чем другим. Это люди которые получили какие-то особые возможности и присвоили себе поэтому особые права. А для Ильина и его поколения аристократизм – это как раз в первую очередь ряд особых обязанностей. Условно говоря, чернь может игнорировать любой долг, именно из-за этого безразличия она чернь, но «белые» должны помнить, что долг превыше всего.
И ещё, фашизм и нацизм – это антиправовые движения. Они отрицают правосознание. Скажем, в гитлеризме фюрер не просто выше законов государства. Нацисты должны были служить фюреру, а не следовать правовым нормам. Для Ильина это было абсолютно неприемлемо.
Но вот приходит 1933 год. Ильин – профессор Русского института в Берлине. Историк Игорь Петров в интервью «Радио «Свобода» подробно рассказывает, как Ильин пытался выжить в Берлине при нацистах. Весной 1933 Ильин опубликовал в парижской газете «Возрождение», одной из самых влиятельных эмигрантских газет, для которой он вообще часто писал, первую часть статьи о национал-социализме «Новый дух». Вторая часть так и не вышла. Там он написал, и это часто цитируют, что Гитлер «остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе». Мы, пишет Ильин, долго предупреждали весь Запад о том, что такое большевики, а большевики – это ад. Но никто нам не внял. А нацисты с большевиками эффективно борются, и очень хорошо.
Дальше Ильин пишет слова, которые сейчас производят впечатление чрезвычайной близорукости. Говорят, что нацисты плохо относятся к евреям, пишет Ильин, но «я категорически отказываюсь расценивать события последних трёх месяцев в Германии с точки зрения немецких евреев», потому что ограничения вполне умеренные, и главное, что левой опасности дан отпор. Теперь это читать диковато.
Конечно, это написано до появления Нюрнбергских законов 1935 года, которые создали систему социальной и экономической изоляции евреев, и как мы теперь знаем, реально готовили геноцид. Он ещё не мог знать о том, что будет. Но можно сказать, что профессор Ильин в 1933 году мог бы уже почитать «Майн кампф», где отношение Гитлера к евреям прописано прямым текстом, и понять, с кем имеет дело.
Но будучи вовлечённым в борьбу с большевизмом, как он её понимал, он увидел в нацистах возможных соратников в этом деле. Статья оказалась скандальной. Нацисты его не признали. Летом 1933 года его уже допрашивало гестапо.
Это изменило взгляды Ильина на национал-социализм?
- Положение Ильина в Германии было очень неустойчивым: он читал лекции, выступал, но его в гестапо допрашивали несколько раз. В 1938 году он уехал из Германии в Швейцарию, причём семье Ильина в критический момент помог Сергей Рахманинов. Он поддержал их деньгами и написал поручительство швейцарским властям. А уже осенью того года в Германии были запрещены некоторые книги Ильина. В общем, он уехал в последний момент.
Во время войны он зарабатывал статьями, писал о происходящем на фронтах, но он жил в Швейцарии с нансеновским паспортом, и каждый год продлевал разрешение находиться в стране. Вид на жительство они с женой получили только после войны. Он долго был в неопределённом положении и, в частности, вынужден был подписать в полиции соглашение, что будет публиковать только информационные сообщения или философские работы, не связанные с политической борьбой. Власти Швейцарии не хотели, чтобы какой-то журналист дал немецким властям повод обвинить их в чем-нибудь.
Швейцария ведь сохраняла нейтралитет во время войны?
- Она оставалась нейтральной. Но после завоевания Франции существовала реальная угроза войны с Германией. Швейцария была со всех сторон окружена, и в ней тоже были сторонники объединения с Третьим Рейхом. Это отдельная и очень интересная история про то, как в Швейцарии, объявившей вооружённый нейтралитет, готовились к войне. Было понятно, что армия не сможет удержать противника на границах в случае вторжения. Поэтому они объявили, что в случае начала войны будет введён в действие особый план национальной обороны: армия отступает в высокогорные укрепления, все швейцарцы приступают к оборонительным действиям у себя на местности. Чтобы потенциальные оккупанты понимали, что войти в Швейцарию можно, но это будет стоит слишком очень дорого. В итоге Гитлер так и не решился напасть на Швейцарию. Но опасность была реальной. И в такой ситуации Ильину приходилось быть осмотрительным, чтобы полиция не восприняла его публицистику как угрозу интересам Швейцарии. Он жил под Цюрихом, если бы Цюрих был оккупирован нацистами, за ним пришло бы гестапо.
Ильин писал уже тогда в письмах, что Гитлер – человек, который не заслуживает никакой поддержки, он совершает преступления, он расист, а национал-социалисты – такие же враги настоящих патриотов России, как и большевики. И при этом в 1948 году в Швейцарии он написал статью «О фашизме», где подводил итоги европейского опыта. На меня она производит впечатление плохо продуманных тезисов: фашизм был прав в этом, но неправ в том, создал тоталитарное государство, с вождизмом («цезаризмом»), не надо было этого делать… Ильин пытался выделить в фашизме некое здоровое ядро, увидеть его «правоту», а именно – стремление к справедливым социальным реформам, констатировал, что это стремление фашизм в итоге провалил и этим себя скомпрометировал навсегда. Но там его позиция могла бы быть более жёсткой. Он в этой статье как будто расстаётся с какой-то своей прошлой надеждой.
Ильина упрекают, что он не упоминает уничтожение евреев, – на самом деле он упоминает, и в переписке, и в статьях, но как одно из преступлений нацизма. Для 1940-х годов это было обычным делом, тогда Холокост ещё не воспринимался как основное событие Второй мировой войны.
После войны Ильин продолжал литературную деятельность по объединению русской эмиграции, но это уже была другая, послевоенная Европа, и «поезд ушёл». В это время вышел его сборник «Наши задачи». Он работал со скаутскими организациями, издал свою монографию про Гегеля на немецком и сборник философских эссе-наблюдений. Подводил итоги, готовил к изданию свои работы, которые писал всю жизнь.
Драма жизни Ильина в том, что его основные труды вышли слишком поздно. «Аксиомы религиозного опыта», его философия религии, выходит перед его смертью, а, вероятно, важнейший для него самого труд «О сущности правосознания» вообще опубликован женой посмертно. Когда автор уже умер, читателям не так интересно, потому что не к кому обратиться…
В послевоенной Европе Ильин уже мало кому интересен. И, к сожалению, в России эти книги тоже не особенно находят читателей. А вот бесконечные заклинания Ильина по поводу тысячелетней русской духовности и святости… Хотя они содержательно полностью остались в том времени и выглядят довольно нелепо. И сейчас их читать… Ну, то есть, Никита Михалков это читает с экранов вслух, фильм снял, но с Михалкова что взять.
Значит, в качестве ключевых идей Ильина сейчас преподносятся не те идеи, которые для зрелого Ильина были важны?
- Вообще не те, которые имеют ключевое значение для Ильина как философа. Хотя его публицистика, безусловно, для него самого была частью его философского служения, как он его понимал. Этот создаваемый им культ России можно называть «идеей России». Но именно в нём меньше всего интеллектуального содержания, он в наименьшей мере характеризует Ильина именно как философа. Его борьба с большевизмом потерпела полное поражение. И «Белое движение», как его представлял Ильин, потерпело полный крах. Уже в 1940-е годы было понятно, что говорить о борьбе с большевиками «белых» невозможно. Хотя Ильин в этот период очень продуктивно работал над сочинениями о современной и будущей России (потом они были изданы в популярном в постсоветской России двухтомнике «Наши задачи»), но это уже были арьергардные бои. Уже пришли времена «Холодной войны».
Вы упомянули «внерасовый национализм» Ильина – как это понять? Что для него значило «быть русским»?
- Быть русским для него означало любить свою Родину – Россию, быть ей преданным, служить ей. Это духовный опыт, духовная Родина. Я бы сказал, что философию Ильина можно охарактеризовать двумя понятиями: «правосознание» и «духовность».
Учение о правосознании Ильина уникально для русской мысли, которая мало интересовалась правом. Прежде всего он разделял душевную и духовную жизнь человека. Душевная жизнь – то, что сейчас называют психоэмоциональной сферой, мысли, переживания. Но в человеке есть дух, – способность переживать важнейшее и увлекаться важнейшим. Например, Бог: у людей есть духовная способность открывать и познавать Бога. А право – некая естественная реализация человеческой духовности. Человек, осознавая себя, открывает правосознание как самое важное и глубинное в себе. В каждом из нас есть представление о праве и, если мы достаточно духовны, мы в себе это осознаем и живем по праву. Право – это осознание, каким образом должен быть устроен мир.
А дальше Ильин делает такой переход: у каждого человека есть Родина, неповторимая уникальная пространственная оформленность человеческой жизни. Человек живёт среди народа, а народ живет где-то. И Родина – уникальное место, в котором человек получает свое наиболее полное развитие. Открывая в себе правосознание, человек открывает в себе и национальное сознание: сознание принадлежности к народу, а народ духовно связан с Родиной. Пространственно-территориальное единство народа, осознаваемое как благо, для него и есть Родина, и Родину можно любить, и любовь к Родине есть самореализация человека как духовного существа.
Здесь есть какая-то связь с философией Гегеля, с понятием «дух народа»?
- Связь есть, хотя Ильин не был «гегельянцем» в философском смысле слова, он великолепно знал Гегеля и более-менее явно на него опирался и ему оппонировал. Но, по-моему, легко увидеть, что они принципиально расходились в методологии, а это всегда центр философской мысли. Гегель суперрационален, он панлогист, он все постигает мыслью. А у Ильина много иррациональных элементов. Его представление о «духе» как высшей познавательной способности души подразумевает очень большое доверие и внимание к интуиции. В поздних работах он всё больше писал про сердце как орган познания – духовное ядро в человеке, которое и познает мир, и любит, и испытывает по отношению к миру переживания, которые сам человек оценивает как наиболее важные. У Гегеля мыслит абсолютный дух, и мы мыслим настолько, насколько мы мыслим за него и вместе с ним. Настоящий гегельянец мало интересуется своими «личными» мыслями: это дух посредством нас мыслью познает сам себя, и я просто должен отрешиться от самого себя. А Ильин – последовательный индивидуалист: каждый мыслит сам, раскрывая свои духовные способности. Так вот: «Родина» тоже постигается интуитивно. Когда человек осознает свою духовность, он обнаруживает как одно из её необходимых измерений и переживание Родины.
Я думаю, что Ильин сохранял старое, «имперское» представление о национальном. Для него «русскими» были, условно говоря, и этнический латыш – лютеранин, преподаватель математики в училище, и какой-нибудь татарин-мусульманин из артиллерийского полка, и крещёный еврей — купец на Урале. Постольку, поскольку, они каждый на своём месте, любят «национальный дух России» и служат ей, постольку они «русские» и при этом сохраняют свою религию, свою этническую самоидентификацию и самосознание (выражусь уже современным языком). Сейчас, в XXI веке, такое читается уже просто как как сказка. Даже в его время такое представление уже стремительно уходило. И это есть «национализм» для него. Это исключительно «творческий акт духовного самоопределения».
Такой национализм лишён какого бы то ни было милитаризма. Все оправдания войны, для которых используют слова Ильина, – это совершенно не его ход мыслей. Поскольку у всех народов (кроме особых исключений) есть Родина, то люди, которые любят свою Родину, могут договориться с теми, кто любит свою Родину, а их отношения должны быть построены на основе взаимного уважения, правового договора. Кстати, это является прямым отрицанием путинизма с его известным «границы России никогда не заканчиваются».
Если почитать скажем, книгу Ильина «Пути духовного обновления», там вообще нет никакого милитаризма: да, армии необходимы, но все межгосударственные отношения должны быть основаны на правовом соглашении. Он это называл «сверхнационализм»: тот, кто любит себя, чтит право и любит свой народ, уважает другие народы, может перейти к некоему универсальному мировоззрению и понимать других людей. И он это противопоставлял интернационализму как сознательному отказу от Родины и поэтому от нации. Но у Ильина там нет никакого перехода к обоснованию каких-либо завоеваний.
Но Белое движение он поддерживал, а ведь предполагалось, что Белому движению придется воевать с Советами, если представится такая возможность?
- Да. Но тогда речь шла бы об отвоевании своей Родины от большевиков как оккупантов. А затем её надо было бы обустраивать на принципах правосознания. Вот, что интересно. Ильин был последовательный непредрешенец. У «белых» во время Гражданской войны была концепция «непредрешенчества», они увезли её с собой в эмиграцию. Вот смотрите: большевики каким-то образом падут, и тогда белые вернутся в Россию. А Россия-то разгромлена большевиками! Её надо восстанавливать. Какая форма государственной власти для неё будет лучше всего? Надо будет спросить саму Россию! Вернуться в Россию, восстановить её и выяснить у народа России, а как он сам хочет. А до тех пор мы не можем предрешить будущее устройство России. У Ильина был незаконченный труд «О монархии и республике», где он писал, что он сам безусловно монархист, но опыт современного мира показывает, что не всем обществам подходит монархия. Бывают успешные республики. Например, Соединённые Штаты Америки. Как монархист он будет за монархию, но как непредрешенец он не может предрешать России быть обязательно монархией, вдруг её народу республиканский строй больше подойдёт? В этом смысле он был последовательным мыслителем, который уважает право: нельзя придумать правовую форму для общества, с которым мы пока не можем обсудить, чего оно само хочет. Он считал необходимым развитие самоуправления.
В русской религиозной мысли есть традиция противопоставление права и любви: жизнь, основанная на праве, слишком рациональна, любовь выше права… Ильину эта оппозиция была не близка?
- Такой ход мысли сейчас эксплуатируют те, кого называют z-философами, Философский собор «Великое русское исправление имен», мол, «у нас жизнь по правде, а у них по закону»… И это вообще частый сюжет в рассуждениях русских философов с XIX века. Но как раз для Ильина правосознание и жизнь по любви – одно и то же. Их противопоставлению неоткуда появиться.
Он ведь прошёл лучшую школу философии права, какая только была тогда в России. Для него правосознание присуще каждому человеку. Оно переживается как неопределённое чувство «правоты». И дальше он писал, что «превратить эту единую и объективную правоту в любимую и желанную цель жизни, – значит развить и осуществить в себе естественное правосознание». И это может, в общем-то, каждый. Так что, если вы живёте не как эгоистическое себялюбивое существо, человек массы, а как существо духовное, обращённое к Богу и мыслящее о важнейшем, жить по праву – и значит жить по любви. И наоборот.
Вернемся к знаменитой работе 1925 года «О сопротивлении злу силою», которую так часто припоминают философу сейчас и его поклонники, и критики. Если Ильин выше всего ценил право, то как понять этот текст?
- В этой книге он уделяет большое внимание критике толстовства, тщательно реконструирует и «разносит» учение Толстого о непротивлении злу силой. Есть разные мнения, почему он так напускался на Толстого, ведь толстовцев было мало среди эмигрантов, и Толстой был для Ильина в этот момент слабым противником.
Я думаю, что эта книга во многом ломится в открытую дверь: столкнувшись с проявлением зла, большинство людей, если это не упёртые толстовцы, применят силу. Это естественно. Но в большинстве случаев для объяснения этого используют аргумент «меньшего зла»: полицейский, который убивает террориста, совершает меньшее зло, чем совершил бы этот террорист. Ещё и потому, что полицейский восстанавливает общественный порядок, то есть действует в интересах общества, а террорист действует в собственных интересах и порядок ломает, поэтому мера его «зла» как бы выше.
Но Ильин не использует аргумент «меньшего зла», который сделал бы его подход банальным. Он доказывает, что насилие, которое применяется при сопротивлении злу силой, может быть оправдано, поскольку оно является формой любви. У Ильина есть понятие «отрицательная любовь». Мы любим ближнего, и для того, чтобы остановить зло, которое идёт в мир людей через этого ближнего, нужно применять «отрицательную любовь» (он использует слова «заставление» и «понуждение»). Если вы можете остановить проявление зла, не прибегая к понуждению и заставлению, вы должны это сделать. Но допустим, человек настолько «предал себя злу», что вы уже не можете с ним договориться, и тогда вы должны применить «отрицательную любовь».
То есть Ильин стал искать христианское одобрение сопротивлению злу силой.
Но христианство обосновывает сопротивление злу силой тем, что в падшем мире это вынужденное следствие грехопадения. А Ильин превращает применение силы в добродетель?
- Это проблема, на которую указал уже Николай Бердяев. Он написал на книгу Ильина довольно пристрастную и несправедливую и рецензию «Кошмар злого добра». Он указал, что вообще-то Ильин не различает борьбу со злом и борьбу с грехом. Действительно, если применить критику Бердяева, у Ильина оказывается, что зло каким-то образом существует само и люди ему отдаются, иногда по заблуждению, иногда по душевной склонности. Но, вообще-то говоря, бороться со злом в повседневной жизни людей -- дело полиции, а христианство различает борьбу со злом и борьбу с грехом. Ильин это различие проводит совсем нечётко.
Похоже, что книга написана, чтобы объяснить, как христиане могут и должны бороться с комиссарами. Но Ильин -- всё же философ права, ему нужна универсальная аргументация. И он ставит проблему, как вообще можно обосновать «сопротивления злу силою» с христианской точки зрения. Но в какой-то момент у читателя может возникнуть вопрос: а зачем вообще это нужно? Зачем доказывать возможность того, что, вообще-то, прямо запрещено Евангелиями? Но при этом в реальной жизни люди действительно иногда применяют насилие, берут в руки оружие и так далее. Что думать об этом христианам? Церковь иногда обсуждает участие в военных действиях или полицейские акции как необходимое зло. И этого, наверное, достаточно. Или нет. Но зачем еще вводить концепцию «отрицательной любви» как мучительного испытания и необходимого «духовного компромисса», доказывая, что для христиан не только приемлемо, но и необходимо проявлять различные формы насилия по отношению к другим, – лично мне не ясно. Я думаю, что Ильин в итоге не смог предложить качественное решение действительно сложной проблемы.
А можно ли этот текст назвать апологией государственного насилия?
- Нет, это некорректно. Так эту книгу назвал Бердяев, писавший, что «Чека» во имя Божье более отвратительно, чем «Чека» во имя диавола. Во имя диавола все дозволено, во имя Божье не все. Это причина того, что диавол всегда имеет в нашем мире больший успех». Это очень красиво сказано, но, на самом деле, это не про Ильина: основной объем его текста посвящён личному самоопределению. Он последовательный индивидуалист.
И «сопротивление злу силой» рассматривается на примере отдельно взятых людей, которые живут среди других людей и принимают личные решения насчет них. Вы, например, можете сопротивляться злу силой, если встречаете людей, отдавшихся злу. Но государство должно обеспечивать право, обеспечивать людям возможность совместной жизни – это все, что оно должно делать. Переход к мысли, что государство должно защищать людей от зла и карать зло, напрашивается – но Ильин пишет об этом как-то вкратце, скороговоркой в конце. Зло для него – моральное понятие, а не политическое и не правовое. Так что скорее можно его упрекнуть в том, что он не перешёл от анализа отношений личности с «добром» и «злом» к тому, а как практически-то в жизни современного общества с его правовой системой и государственным насилием это «сопротивление» работает.
Какие еще важные для Ильина идеи «потерялись» за цитатами из его публицистики?
- Работа «Аксиомы религиозного опыта» была применением его теории познания к религии. Интересно, что Ильин по вероисповеданию православный, но в этой книге он пишет, что отношение к Богу формируется на основе религиозного опыта каждого человека. И оказывается, что даже Церковь в общем-то не очень нужна, потому что качество отношений человека с Богом проверяется только тем, насколько его духовный опыт преображает все его существование. Это очень далеко от любого обрядоверия, от государственной религии. Кстати, в 1930-е годы, когда Ильину трудно пришлось, он сотрудничал с протестантами и выступал в протестантских церквях, и у него, действительно, очень протестантский подход.
И, поскольку в основе религии лежит личный опыт, можно сформулировать принципы этого опыта, вот Ильин в двух томах их и формулирует и называет «аксиомами». Вообще, это особенность теории познания Ильина: он не исследует дискурсивно, он созерцает «предмет», это даёт ему знание «предмета», которое может быть изложено в неких чётких положениях, – «аксиомах». Это слово часто у него встречается: аксиомы права, аксиомы патриотизма. В этом смысле Ильин догматик: увидел истину с помощью духовного созерцания, сформулировал аксиомы и дальше их разъясняет, полагая их не нуждающимися в доказательствах. И это делает его тексты монотонными, а поскольку тексты хорошо структурированы, можно читать их, просто пропуская куски разъяснений, от утверждения к утверждению. Если интересно его понять.
Получается, что Иван Ильин толком не прочитан – и не факт, что будет в современной России прочитан, несмотря на весь нынешний интерес к нему?
- Он толком не прочитан, но что такое для философа «быть прочитанным»? Как символическое имя, Ильин очевидно присутствует в современной российской культуре, а всерьёз читать таких философов – занятие всё-таки для немногих. Но, честно говоря, я не очень понимаю, кто и зачем стал бы его сейчас внимательно читать. Конечно, тем, кто занимается историей философии в России, знание Ильина необходимо. Из русских философов у него был наиболее последовательный опыт участия в «консервативной революции», да ещё и в сочетании с его убеждениями консервативного либерала. Его философия религии вполне современна. Ну и, конечно, монография о Гегеле – это действительно очень серьёзная работа, и при том прекрасное введение в чтение Гегеля, если угодно. Кстати, его небольшая книга «Религиозный смысл философии» – хорошее введение в философию вообще. Там почти ничего нет о религии, а в основном о том, чем философия важна и интересна, прекрасное чтение для студентов младших курсов. У Ильина есть ещё сборники эссе, просто «о жизни». Но какой-либо обязательности знать идеи Ильина я не вижу. Если непрофессионалу обращаться к философии, надо заниматься самой интересной и ценной философией, либо той, которая на душу ложится. Если на душу ложится учение о правосознании, тогда конечно… В принципе, у нас же есть любимые фильмы и сериалы, любимые футбольные команды, почему бы Ильину не быть чьим-то любимым философом.
Если верить современным СМИ, президенту России лег на душу Ильин…
- Можно представить себе, что он пару раз в самолёте почитал что-то. Он сам говорил, что открывал книгу, читал. Но тут вопрос, нужны ли Путину вообще философы? Есть у интеллектуалов такое стремление – найти того философа, у которого Путин вычитал своё самое своё нутряное, то есть найти истоки. Уже есть целый ряд статей на тему «Путин как читатель Ильина». Да, у Ильина можно найти цитаты, которые очень хорошо ложатся на то, о чем говорит Путин. Но если Ильина читать дальше, вы увидите, что весь строй его мышления прямо отрицает политическую деятельность Путина. Учение Ильина о правосознании и патриотизме несовместимо с путинским империализмом. Представления Ильина о религиозности как свободном религиозном опыте несовместимы с казарменным православием РПЦ МП. В своих представлениях о человеке Ильин – консервативный либерал. Для него принципиальны свобода выбора, долга, служения. Это значит, что настоящий последователь Ильина очень много требует от себя, а не от других, спрашивает себя: в чём состоят мои обязанности перед Богом и, исходя из этого, и перед людьми? А путинизм переносит центр требовательности на кого-то другого: с нами все в порядке, это у них там проблемы, и они нас не любят.
Если бы Путин действительно был любителем Ильина, он не был бы тем Путиным, которого мы знаем.
Но вообще сомнительно, что Путину зачем-то какие-то философы нужны. Он сам себе и философ, и историк. Он вырос в КГБ, пропитался специфическим мировоззрением, заполировал бандитизмом 90-х и сильным разочарованием в Западе во время первого президентского срока, многолетним общением с крайне непорядочными людьми... плюс, вероятно, старение и связанные с ним трудности... И все это привело к формированию у него чрезвычайно античеловеческого и очень скучного мировосприятия, будто взятого напрокат из каких-то прошлых эпох. Философ Ильин Путину попросту не нужен. Как источник цитат – да, вполне. Но где у Путина правосознание, деятельная любовь к ближнему, бескорыстная верность, личное духовное предстояние перед Богом? Вполне вероятно, что он и читал Ильина, но я затрудняюсь различить какое-либо влияние мыслей Ильина как философа на Путина и его современную политическую практику.
